Глава 1 (перевод. часть 7, стр. 13-14)

Я знаю, что если окажусь у сетки, то должен бить Федереру под бэкхэнд – это его слабое место. А потерять концентрацию, значит упустить возможность сделать это или хуже того – ударить под форхэнд. Когда играешь с Федерером, нужно всегда бить только под бэкхэнд или ждать пока появится такая возможность. Быть сосредоточенным, значит, все время делать то, что должен, никогда не изменять плану, если только обстоятельства розыгрыша не сложились так, что появилась гарантированная возможность застигнуть противника врасплох. Это требует дисциплины, умения попридержать себя, когда появляется искушение броситься в атаку. Борьба с этим искушением требует контроля над нетерпением и страхом. Даже когда кажется, что появился шанс надавить на противника, перехватить инициативу, нужно все равно продолжать бить под бэкхэнд. Потому что в долгих розыгрышах, да на протяжении всей игры – это самое мудрое, что можно сделать. Это и есть мой план. Несложный, правда? Его даже нельзя назвать тактикой, настолько он прост. Я делаю удар, который хорошо получается у меня, в то же время, вынуждая его отвечать ударом, который неудобен для него. Здесь нужно только пристреляться. Играя с Федерером, я должен все время давить на него, заставлять высоко подбрасывать мяч, держать в напряжении, изнурять и выматывать. Таким образом, я нащупываю трещины в его игре и моральном состоянии, стараюсь подорвать веру, довести до отчаяния, если это, конечно, возможно. Но это удается далеко не всегда. Большую часть времени он играет блестяще. Нужно принять это и не гнаться за каждым мячом. Лучше дать ему ощущение, что он выиграет 2, 3, 4 очка. Пусть расслабится и потеряет бдительность.Это все о чем я думал (если можно сказать, что я вообще о чем-то думал), когда сидел в раздевалке и возился с ракетками, носками, бандажами на пальцах, с музыкой, которая заполняла мою голову, ожидая пока закончится дождь. Но вот пришел работник корта и сказал, что пора. Я тут же вскочил, размял плечи, шею, покрутил головой из стороны в сторону, сделал несколько резких пробежек по раздевалке. Затем предполагалось, что я отдам ассистенту свою сумку, он отнесет ее на корт и положит на мой стул. Это часть Уимблдонского протокола в День Финала. Так больше нигде не делают. И мне это не нравится. Это нарушает мой собственный ритуал. Я все-таки отдал свою сумку, но вытащил оттуда одну ракетку, и вышел из раздевалки, крепко сжимая ее в руке. В коридорах за стеклянными рамками висят фотографии чемпионов с трофеями. Пару ступенек вниз, налево и я окунаюсь в прохладный английский воздух июля и ступаю на волшебную зелень Центрального Корта.Я сел на свой стул, снял верх от белого тренировочного костюма и сделал глоток воды сначала из одной бутылки, затем из другой. Я делаю это каждый раз, перед тем как начать матч, а также во время каждого брейка между геймами. Глоток из одной бутылки, затем из другой, потом ставлю обе себе под ноги слева напротив стула – одна точно позади другой и диагонально по отношению к корту. Кто-то посчитает это суеверием, но нет, будь это всего лишь суеверием, зачем бы я стал проделывать это всякий раз, даже когда проигрываю? Так я определяю свое положение на матче, упорядочиваю окружение, чтобы оно соответствовало порядку, который я пытаюсь навести в голове. Федерер и судья стоят возле судейского стула и проводят жеребьевку. Я становлюсь напротив Федерера по другую сторону сетки и начинаю энергично подпрыгивать вверх-вниз, имитирую бег на месте. Он стоит спокойно и, как всегда, кажется более расслабленным, чем я, во всяком случае, так это выглядит внешне. Последняя часть ритуала, такая же важная, как и вся подготовка до этого – просмотреть трибуны, просканировать периметр стадиона и найти членов моей семьи среди неясных очертаний толпы Центрального Корта, установить их точные координаты у себя в голове. Слева на другом конце корта сидят мои папа, мама и дядя Тони. А по диагонали от них за моим правым плечом –сестра, трое дедушек и бабушек, крестный и крестная, которые также приходятся мне дядей и тетей, плюс еще один дядя. Я не позволяю им вторгаться в мои мысли во время матча – я даже не позволяю себе улыбнуться – но знание того, что они там, где всегда, дает мне спокойствие на котором зиждется мой успех как игрока. Когда я играю, я встраиваю стену вокруг себя, а моя семья – это цемент, который скрепляет эту стену.